На улице избивали кого-то. Шел дождь, и воздух был пропитан романтикой. Я сначала прошел мимо, но потом вернулся еще посмотреть.
- Слушайте, а у вас неплохо получается.
- Что? Ничего не понимаю, – сказал кто-то из них.
- А вы только сейчас стали не понимать, или это уже давно с вами происходит?
- Да, давно..
- И это все из-за питания – не стоит есть столько сырого мяса.
Мы бежали два квартала, пока я думал, не поздно ли начать верить в бога. Они меня почти догнали, но я вовремя нырнул в какой-то переход.
Вернулся обратно, человек все еще лежал на земле.
- Ну чего? – спросил я, - вы, наверное, хотите мне все деньги свои отдать?
Он что-то нечленораздельное пробормотал. Вокруг было довольно много крови, но мне она больше напоминала кисель. Я поднял его, посадил на скамейку, дал выпить чая из большой кружки с коньяком.
- Кажется, я сломал пару ребер, - наконец-то заговори он.
- Это не страшно – успокоил я его, – однажды я сломал батарею центрального отопления в январе, вот это действительно было не очень здорово.
- Как странно вы живете.
Мы еще немного посидели, покурили, потом ему лучше стало.
- В знак благодарности я хочу подарить вам маковое поле.
- Спасибо, оно у вас с собой? – решил поддержать я его.
- Да, в кармане.
Я еще подлил ему коньяка. Мало ли что у него на уме – в любой момент я ждал, что он меня ограбит. Генри Миллер часто попадался на это.
Он достал из кармана какой-то мешочек и протянул мне.
- Держите.
- Знаете, доктора советуют мне не принимать маковые поля от незнакомых людей.
Он засмеялся.
- Не переживайте, все обойдется.
Я взял мешочек. Он был не очень тяжелый. Поместился в карман. Когда я повернул голову, чтобы попрощаться с тем человеком, его уже не было.
Дождь тоже заканчивался.
Потом я пришел домой, мешочек кинул на полку, а сам стал пересчитывать рис в пачке. Было расхождение со вчерашним числом на семнадцать рисовинок, сосед снова подворовывал.
- Ничего не могу с собой поделать, - говорил он, - страшно хочу есть.
- Понимаю тебя.
- Я бы и рад не есть, но как будто какая-то сила заставляет.
- Наверное, сила любви.
- Наверное.
Мы пошли спать.
Я уже завернулся в одеяло, когда из мешочка стало выползать поле. Оно ползло медленно и размеренно – как тягучая жидкость, постепенно соскальзывая сначала с полки, потом на пол. Расправлялись маки, тоже неспеша, начиная светиться каким-то неоновым оттенком.
В конечно итоге я оказался посреди настоящего макового поля.
Завернутый в одеяло.
- У меня дома – маковое поле, - рассказал я своему приятелю на следующий день.
- Разумеется.
- Но оно не сразу там появляется.
- Нет?
- Если хочешь, можешь сегодня прийти, посмотреть.
Он пришел. Мы сидели, пили, говорили о том, что пирогами Банаха-Тарского наесться в два раза легче, и все такое.
- Ну, и где оно?
- Сейчас появится.
Мы ждали. Наконец оно появилось – как и в прошлый раз медленно, заполняя всю комнату. Это было прекрасно. Когда дошло до конца, я спросил:
- Видишь?
- Что? – удивился он.
- Маки вокруг.
- Да? Для меня ничего не изменилось.
Так мы и сидели – я на маковом поле, он в моей обычный квартире. Пить он стал гораздо недоверчивее.
- Это тараканы по стенам бегают? – спросил он.
- Что ты, они слишком ленивые – гуляют просто.
- А то, что окурки на ковре – это ничего?
- Ничего, можешь докурить..
Он еще посидел минут десять, потом сказал, что ему надо идти, и ушел. После этого ко мне больше никто не приходил.
Шли месяцы.
Маковое поле вылезало каждую ночь – я пытался еще пару раз показать его своим соседям, знакомым, даже доктору – но никто его почему-то не видел. Разговор наш примерно сводился к следующему:
- Ты начал пить те таблетки?
- Начал, пропали все вещи из дома и аппетит, а поле все появляется.
- Такого не может быть, ты же понимаешь?
- Я все понимаю, не знаю только, что делать дальше.
Жизнь – это не повод для радости, если вы придаете ей какой-либо определенный смысл. Ведь вместе с ее окончанием, смысл тоже теряется, возникает парадокс. Другое дело, если вы сразу принимаете ее бессмысленность, и живете не ради чего-то, а вопреки всему. Поводов для радости больше, когда даже сегодняшний день для вас – это подарок случая.
Все это я прочитал на пачке утреннего печенья, случайно оставленной соседом.
- Займись продажей печенья – это очень перспективно.
- Мне кажется, лучше оставаться с чем-то действительно интересным, чем тратить время на просмотр лотерейных билетов, - ответил я.
- Что бы ты ни делал, этого все равно никто не заметит.
- Что-то хорошее рано или поздно заметят.
- Нет, всем наплевать. А даже тем, кому не наплевать – на самом деле наплевать еще больше.
С друзьями мы все равно иногда виделись где-нибудь в кафе, на концертах. И как-то вечером, сидя в баре, один из них привел с собой девчушку. Она сидела тихо, забито и очень много пила.
- Я хочу все понять, - сказала она мне ближе ко дну второй бутылки.
- Да, это можно.
- Правда? Говорят, наоборот – невозможно все понять, чтобы хоть что-то прояснилось, надо жить долго и много путешествовать.
- Ерунда, для этого даже не надо выходить из квартиры.
- А получится?
- Если веревка выдержит.
В итоге, ей стало совсем нехорошо. Мы старались делать вид, что не замечаем этого, но кому-то нужно было ее отвезти.
- Я не повезу, - сказал тот приятель.
- Я тоже, - согласился я.
- И у меня не получится..
Разумеется, повез ее к себе я. Она так и была сентиментально-грустной, но из-за выпитого спиртного приходилось довольно часто останавливать такси.
- Можно я у тебя на завтрак останусь?
- На завтрак? Мне кажется, он уже был сегодня.
- Обещаю сама его приготовить.
- Заманчивое обещание.
Я не доверял – боялся, что она ограбит меня и унесет последнюю сотку, придется снова искать предпоследнюю. К тому же я обладал всего одним одеялом, которое пришлось делить на двоих.
- Спасибо, что забрал меня оттуда, - начала она.
- Ох, господи, даже не думай рассказывать о себе и своей бессмысленной жизни.
- Все началось еще в детстве..
Я отвернулся на другой бок. Она засмеялась и тоже сделала вид, что отвернулась.
- Какое красивое маковое поле, - сказала она.
- Правда?
- Да, как будто светится изнутри.
Оно и правда было красивым. Как если бы Моне стоял у нас в комнате и показывал карточные фокусы.
Я подумал, что она может остаться на завтрак.
