В каждом празднике была своя доля печали. На ее двадцать первый день рождения умер Иэн Бэнкс – и она долго смотрела на меня грустными глазами не в силах вспомнить, кто же он такой.
- Знаешь, я думала о боге.
- Знаю.
- Нет, ты ничего не знаешь, а бог – он как корабль в бутылке, никто его оттуда не достанет.
- Ты просто не слышала нашего страхового агента.
Мы были знакомы два года, и все эти два года она ни разу не приглашала меня к себе домой – поэтому сегодня я был так взволновал, даже надел контрацептивный свитер с оленями.
- Нравится мой дом?
- Очень.
- Мы сами делали ремонт, веришь?
- Верю.
Это был обветшалый дом с прогнившей крышей и просевшим фундаментом. Город находился в двадцати минутах езды, и в целом, жить было бы здесь довольно приятно. Я даже начал строить планы на нашу совместную старость, прикидывая, где я поставлю кресло-качалку, а где инвалидное.
- Вкусно? – спросила она за обедом.
- Очень, - согласился я, - я бы попросил добавки, но боюсь, что ты и правда пойдешь за ней.
Все это время меня на самом деле смущала какая-то атмосфера напряженности, витавшая в воздухе. Даже часы на стене висели подозрительно.
- Хочешь посмотреть весь дом? – спросила она.
- Конечно.
- Здесь бывает довольно уютно, главное – привыкнуть.
Мы поднялись наверх. Она показала, где они хранят вещи на случай ограбления, показала комнату гостей.
- Здесь ты наверное ляжешь.
- Правда? Неплохо, а ты тоже ляжешь здесь?
- На другой бок.
Когда она открыла дверь в комнату родителей, я чуть в обморок не упал. Посередине комнаты, тихо покачиваясь на веревке, висело тело женщины.
Мы постояли молча секунд тридцать.
- Симпатично, - наконец сказал я.
- Да, мне тоже нравится, - как ни в чем не бывало ответила она, - ну, пойдем дальше смотреть?
Я согласился. Она что-то стала рассказывать – а у меня в это время в голове только шум был. Такой гулкий шум, неприятный.
- ..цвет обоев мы долго выбирали, в конечном счете, сошлись на красном..
- Извини, - перебил я ее, - а ты в комнате ничего странного не заметила?
- В комнате родителей?
- Именно в ней.
Она подумала.
- Вроде с прошлого раза ничего не изменилось.
- Мне показалось, есть кое-что отвлекающее.
- Да?
- Да-да, чей-то труп в центре комнаты.
Она пристально посмотрела на меня. Думал – сейчас набросится. Но она лишь звонко и по-доброму рассмеялась.
- Это я знаю, - будничным тоном сказала она, - мама повесилась недавно.
- Недавно? А.. Ну, хорошо, что ты знаешь, я думал, вдруг – не увидела..
Она показала подвал и кладовку. Вместительная была кладовка. Рассказала о своей коллекции конвертов – к сожалению, они все были одинаковые, но зато их действительно было много.
- Будешь еще чай?
- Да, налей, пожалуйста, - согласился я.
- Добавить лимон?
- Мне нельзя лимон, но ты добавь.
Она разливала его по большим кружкам. Улыбалась, хотя глаза блестели очень грустно. К чаю никто из нас так и не притронулся.
- Мне нравится здесь с тобой, - сказала она.
- Спасибо.
Я вышел на задний двор. Попил воды, лег на бревна. Вечернее солнце ласкало своим теплом, и приятный ветер развивал кроны деревьев. Жаль, что я так и не смог ей ничего сказать. Я бы и хотел чем-то помочь, но что я мог сделать, будучи просто собакой.
В каждом празднике была своя доля печали.